И каждый год мы едем к тем траншеям. Вахта у военных обелисков

ничего больше от отца не осталось) мы с сестрой предоставили в свое время и заводу по просьбе парткома, где они затем бесследно исчезли вместе со всем имевшимся там уголком боевой славы. Эти факты — убедительное доказательство того, что дело увековечения памяти погибших нельзя отдавать лишь на откуп общественности. | Пытаясь восстановить фамилии ополченцев для занесения их в книгу Памяти, пришлось столкнуться с тем, что на предприятиях района не могли подтвердить документально даже те списки, что начертаны на мемориальных досках. О занесенных на них погибших воинах никто ничего порой не знал. Потому-то так нужен был музей, где занимались бы историей района профессионально и целенаправленно, как бессменный его директор Л. М. Попова, вызывающая уважение за преданность делу и неравнодушие к людям. Устав от бесплодной и изнуряющей борьбы за выживание музея, она решилась возглавить одну из библиотек родного района. Стала директором библиотеки № 269, пострадавшей от пожара и уже несколько лет не работавшей.

Не помогли отстоять музей ни выступление в «Московской правде» со статьей «Дверь, что ли, заминировать…» (23 июня 1992 г.), ни письмо на имя О. М. Толкачева, тогдашнего председателя Москворецкого районного Совета г. Москвы. (Сейчас он является членом Правительства Москвы).

На поездки к могилам павших на смоленской земле у властей тоже не находилось уже средств. «Ищите сами», — советовали председателю Совета ветеранов 9-й Кировской дивизии Е. В. Усановой. Несколько лет подряд все попытки оказывались неудачными. Но все-таки грешно, посчитали ветераны-ополченцы, не вспомнить фронтовых товарищей в канун 50-летия Победы у монумента на месте их гибели. Собравшись в библиотеке у Л. М. Поповой, сообща думали-гадали, где же все-таки достать автобус для поездки? Кто в состоянии оплатить дорогу на Вахту памяти? О ночлеге и еде можно самим как-нибудь позаботиться. В гостеприимстве местных жителей сомневаться не приходится — неоднократно выручали.

— Разместим, — пообещала в предварительном разговоре заведующая клубом деревни Леоново С. В. Степина.

— Может, на Дербеневском заводе помогут? — робко высказал кго-то предположение.

Эх, была, не была, решила я, позвоню директору.

По какому вопросу? — спросила секретарь. — Как о вас доложить?

— Дочь ополченца, ушедшего на фронт 5 июля 41-го с вашего предприятия. По поручению Совета ветеранов 9-й Кировской дивизии.

Приходите, — сразу же ответил А. Н. Ульянец. — Я сегодня весь день на месте. Жду вас.

На встречу, от которой так много зависело, взяла имеющиеся у Меня дома книги, статьи, документы об истории и судьбе ополченцев. Среди них были рабочие и служащие Дербеневского химического завода имени Сталина. Мой отец работал там инженером. С июля 41-го его зарплату регулярно, за каждые полмесяца, бухгалтерии предприятия высылала на имя мамы. Несмотря на тяжелую обстановку военного времени, почтовые переводы приходили без сбоев. Причем, что особенно удивительно, не на московский адрес, а в эвакуацию. Все-таки не послушалась мама совета отца не оставишь столицу, к которой приближался враг. Вместе с семьями других сотрудников парфюмерной фабрики «Свобода», где мама тоже была, как и отец, инженером-химиком, нас отправили в Татарию, в никому до того не известное село Альметьево. Теперь — это город, столица нефтяников, а тогда лишь районный центр, глухомань, до которой чуть ли не месяц из Москвы добирались на перекладных, вплоть до конных обозов.

Хоть и мала я была, но помню, каким радостным событием становился для всех нас, взрослых и детей, каждый очередной денежный перевод. И не только потому, что жилось трудно, голодно. Думаю, что моральная поддержка была не менее, а, может быть, даже и более важной, чем материальная. Ведь письма с фронта от отца приходили очень и очень редко. Их было всего восемь, включая открытки с пути. А с октября 41-го и вовсе ни одной весточки. Контакт же с Дербеневским химзаводом продержался на год дольше. Если деньги высылают, успокаивала мама нас, дочерей, и себя, наверное, ничего страшного с отцом не случилось, только дать знать о себе, видно, не может. Надежда на то, что он жив, сильно поубавилась после того, как в мае 1942 года на обороте почтового перевода сообщили: «Последняя зарплата ополченца Слайковского. Ф. Н. за апрель. 2-недельное выходное пособие». Почему? Что случилось? Пыталась ли выяснить мама, обращалась ли на завод спросить теперь не у кого. К стыду своему каюсь: только после ее смерти внимательно изучила стопку листочков-талонов, аккуратно пронумерованных маминой рукой. На последнем — тринадцатом — с удивлением прочитала: «Посылаем 466 руб.0 коп. Деньги, причитающиеся вашему мужу гр. Слайковскому Ф. Н. Компенсация за отпуск». Отправлен перевод из Москвы 23.10.42. Отца уже год как на свете, наверное, не было.

Прошу читателей простить, что так подробно останавливаюсь вроде бы на каких-то мелочах. На мой взгляд, детали подобного рода, — исторически достоверные, но мало кому известные, — дают возможность понять, что с нами было, есть и будет.

…Адрес у Дербеневского химзавода — тот же, что и в 1941-м. Сужу по штампу на почтовом переводе. Однако вывеска другая — «Акционерное общество «Колорос». В проходной — предварительно заказанный на мое имя пропуск. С волнением, впервые в жизни вступила на территорию, по которой ходил когда-то отец, где в еще сохранились здания производственных цехов, в одном из которых он работал.

Доброжелательно выслушав меня и просмотрев принесен

материалы, директор нажал кнопку селектора:

—  Приготовьте, пожалуйста, автобус, — сказал А. Н. Ульянец, — для выезда ветеранов и близких ополченцев на места боев под Ельней. Сколько километров? Наверное, 250-300. Может быть, и побольше. В конце апреля. На два-три дня. Точную дату, количество людей и остальные детали Совет ветеранов обсудит и сообщит. Бензином запаситесь — вдруг по дороге не удастся заправиться.

Вот так просто, казалось бы, решился тогда, в 1995 году, вопрос о нашей поездке к мемориалу 9-й Кировской дивизии. Последней пока что (по сегодняшний день!) поездке с ополченцами-кировчанами.

Вновь и вновь — каждую весну — еду я на Вахту памяти к солдатским могилам на смоленской земле. Только теперь уже вместе с представителями 8-й Краснопресненской дивизии народного ополчения, не обделенной, к счастью, вниманием районных властей.

Однажды в местной пресненской газете я обратила внимание на небольшую заметку под названием «Поезд идет… на войну». Приведу текст полностью.

«Осень 41-го года… 5 октября на дальних подступах к Москве у села Уварово под Ельней 8-я Краснопресненская дивизия народного ополчения встретила солдат вермахта. Первый и последний бой дивизии. Она полегла почти вся.

Каждый год те, кто остался живым, воевал, жил, работал, родные и близкие погибших — вечно живых — едут на смоленскую земпю. Два года назад здесь было проведено захоронение останков найденных неизвестных солдат, заложен обелиск. В ночь на 9 октября от Белорусского вокзала отойдет поезд № 111. Пункт назначения Ельня. Там, на месте боя, будет открытие обелиска, траурный митинг, панихида»

Набрала названный в газете телефонный номер для связи. Трубку сняла председатель Совета ветеранов 8-й краснопресненской дивизии народного ополчения А.И.Рюмина. Спрашиваю:

— Детям ополченцев 9-й Кировской дивизии можно поехать с вами?

— Конечно, — с готовностью подтвердила Александра Ивановна. — Приходите в субботу, 2 октября, на традиционную ежегодную встречу ополченцев нашей дивизии в 83-й школе, где формировался один из ее полков, и запишитесь.

Так мы с Лидией Алексеевной Бойчевой (Чуприковой) и сделали. Правда, оказалось, что информация в пресненской газете была не совсем точной. Поезд отправлялся не в Ельню, а немного дальше от нее — до станции Коробец. Ну и что? — решили мы. — Какое это имеет значение? Разве кто-нибудь знает, где могила наших пропавших без вести отцов? Главное — состоится ли нынешняя поездка? На календаре были первые числа октября 93-го. Не одна я думала, что после трагических событий в эти дни в Москве Вахту памяти, наверное, отменят. В крайнем случае, перенесут. Казалось, кому какое дело сейчас, после пролитой в столице крови, до тех, кто погиб более пятидесяти лет назад? Еще кровоточат свежие раны. Все еще в шоке после только что пережитого потрясения.

И все-таки…

—  Никто не отказался ехать, — с гордостью сообщила А. И. Рюмина,- кроме немцев из ФРГ-побратимов Красной Пресни. Они, бывшие солдаты Германии во время 2-й мировой войны, внесли свои личные средства на строительство в селе Уварово памятника погибшим ополченцам-пресненцам, когда присутствовали два года назад на его закладке.

…К началу комендантского часа — Москва жила в условиях ЧП — на Белорусском вокзале вокруг членов Совета ветеранов во главе с А. И. Рюминой собралось человек 150-200 самых разных возрастов. Иные — совсем преклонного возраста, с трудом, опираясь на палочку, передвигающиеся. Их, конечно, меньше всего. У некоторых на груди ордена и медали — свидетельство и вехи ратного пути, лишь начавшегося на Смоленщине и продолженного далее по нелегким и долгим дорогам войны. Заметно больше представителей среднего поколения, по-видимому, детей ополченцев. И почти половина всей группы — старшеклассники 83-й и 105-й школ Краснопресненского района вместе со своими учителями С. А. Новоселовой, Н. В. Филатовой, Н. А. Бывальцевой, а также студенты педагогического колледжа № 5. Там несколько лет назад был создан музей 8-й дивизии. Заботу о нем учащиеся передают, как эстафету, от выпуска к выпуску. Узнала об этом еще до поездки, из книги Ю. М. Пошемянского «Солдаты Красной Пресни». Очерки об ополченцах, ее составляющие, написаны самим участником событий, потому подкупают достоверностью.

—  Мне бы хотелось познакомиться с автором этой книги. Вы его знаете? — обратилась я к ветерану, сидящему со мной по соседству на Белорусском вокзале, когда мы ждали поезда.

— Юрий Михайлович не смог поехать. Болеет, — ответил Л. Г. Люхин, — предложил он.

—  А кто присутствует здесь из тех, чьи фотографии помещены в книге?

—  Давайте посмотрим, — охотно откликнулся Лев Георгиевич. —

Вот-узнаете? — Рюмина Александра Ивановна. Такой она во время войны была. Десятки раненых вынесла с поля боя. А это — уже на «Трехгорке», когда орденом Ленина ее наградили как прядильщицу- многостаночницу.

Горемир Горемирович Черный — академик, дважды лауреат Государственной премии. На фронт пошел добровольцем, будучи студентом механико-математического факультета Московского Университета. Всю войну, начиная с нашей 8-й ополченческой дивизии, был наводчиком артиллерийского орудия. Кавалер ордена Славы и многих других наград. Но надевает их почему-то редко. И сегодня, как всегда, в обычном костюме, без каких-либо знаков отличия.

Наталья Максимовна Адлер. Нынешняя фамилия — Левина. На этом снимке — крайняя справа в верхнем ряду. Тоже была студенткой МГУ, когда вступила в 8-ю дивизию. Только факультет другой — исторический. И неполных 18 лет. Вернувшись с фронта, где спасала раненых, решила стать врачом. Окончила медицинский институт. Работает до сих пор.

Еще один медик — Клавдия Федоровна Гладышева. Ее сфотографировали в больнице имени Боткина, где она трудилась много лет. Представится возможность, поговорите и с ней во время нашей поездки.

— Спасибо, Лев Георгиевич. Пока есть еще несколько минут в нашем распоряжении, разрешите задать и вам лично пару вопросов.

— Пожалуйста.

— Молодой человек, с которым вы были на встрече в 83-й школе и едете сегодня в Коробец, — ваш внук?

—  Нет, сын. Ему сейчас почти столько же, сколько было мне, когда я, девятнадцатилетний юноша, ушел защищать Родину. А после октябрьских боев 41-го был отправлен в фашистский плен, как и многие другие советские воины, оказавшиеся в окружении под Вязьмой. Выжил, как видите. Несмотря ни на что. Недавно жену похоронил. Остались мы с Ваней вдвоем.

— Работаете?

— Конечно. Преподаю прикладное искусство ребятам. Тем и счастлив.

Кошмар плена в гитлеровской Германии выпал и на долю А.М.Полумиенко из города Павлово-Посад, добровольцы которого были также зачислены в 41-м году в подразделения 8-й Краснопресненской дивизии. В школу, где собирались ветераны, он приехал — я обратила тогда внимание — с внучкой, без конца теребившей его: «Скажи, дед, это кто? А тот? А ты помнишь?». В Коробец Александр Иванович отправился с дочерью Нелей.

—  Боимся оставлять отца одного на такого рода мероприятиях, — доверительно поделилась она. — Сильно переживает, хотя и старается этого не показывать. Молчун. Слово из него клещами не вытащишь. Зато всегда бодрится.

Пожалуй, то же самое можно сказать и о ветеране 8-й, а затем 17-й дивизии народного ополчения Лидии Александровне Исаковой, с которой волею случая мы оказались в одном купе поезда. И лет ей немало — восьмой десяток на исходе, и здоровье неважное — совсем худо со зрением, но никто никогда не слышит от нее жалоб. Скорее — наоборот. Каждому новому дню радуется.

-Боже, в каких только переплетах не побывала… И жива! — Этому чуду ей с трудом верится до сих пор. — Представляете, — говорила она, удивляясь, — из десяти девушек, с которыми я вместе работала до войны и вместе записалась в ополчение, вернулись с фронта только двое. Наверное, такая у меня звезда. Не иначе.

—  Вполне может быть, — поддержала разговор ее спутница В.И.Предтеченская, с которой они ездили раньше на закладку обелиска. — Ведь вот у моего свекра Виктора Николаевича Предтеченского судьба совсем другая. Трагическая. Был он директором школы в Ногинске. Когда началась война, сразу же подал заявление с просьбой направить на фронт. Сначала его не брали — из-за возраста. Год рождения — 1895! Но он ушел в составе 8-й дивизии народного ополчения. Вместе со своими учениками-девятиклассниками. Во время боя был контужен. Очнулся в бомбовой воронке под телами убитых ребят. Это воспоминание до последних дней жизни жгло его душу. «Почему смерть настигла их, совсем юных. А не меня?!». В плену участвовал в подпольной организации, работая санитаром в лазарете. Вместе с доктором — фамилию его я не запомнила — спасали под видом мертвых живых, помогали им устраивать побеги из неволи. Для себя определили последнюю очередь. Воспользоваться ею не пришлось — освободили советские войска, но… оба были отправлены на принудительные работы в рудники Грузии. Доктор, не выдержав новых испытаний, скончался. А Виктор Николаевич, не смирившись с несправедливостью, настойчиво обращался в разные инстанции с настоятельной просьбой разобраться в допущенной по отношению к ним ошибке. И, представьте себе, проверка показала, что его и доктора оклеветал человек, которому подпольщики в лагере не доверяли. Вот он и отомстил, накатав донос.

Когда 7 апреля 1945 года пришло извещение о полной реабилитации — эта бумага до сих пор хранится в семье, — то В.Н.Предтеченский не смог ни слова вымолвить. Его разбил паралич. Сообщили наконец-то родным, не имевшим от него вестей с сентября 41-го. Прожил он дома всего несколько лет, несмотря на заботу жены и сына, оставаясь все это время совершенно больным человеком. Поставлю сегодня свечку за упокой его души, — закончила Валентина Ивановна рассказ, который я и постаралась передать здесь так, как услышала его тогда, под мерное постукивание колес, ничего не меняя. По-видимому, он произвел сильное впечатление, как и на меня, также на мою спутницу Лидию Алексеевну.

—  Зря я не взяла с собой фотографию отца, — произнесла она задумчиво. — Ветеранам 9-й Кировской я на встречах показывала. Никто не смог вспомнить Алексея Илларионовича Чуприкова, бывшего до войны председателем завкома Дрожжевого завода. Но конную разведку, где он служил, все-таки кое-кто видел. Может, из 8-й дивизии, все-таки рядом сражались, кто-нибудь узнал бы.

—  Вряд ли. Более пятидесяти лет прошло.

—  Ну, и что? Всякое в жизни бывает.

Тут уж, как говорится, ни прибавить, ни убавить. Верно, что надежда умирает последней.

… После плена вернулся на родную «Трехгорку», откуда уходил на фронт, Дмитрий Филаретович Тихонов. Здесь же, на комбинате, встретил прядильщицу Валентину — свою будущую жену. Оказалось, что ее отец тоже воевал в 8-й дивизии и пропал без вести, каковым все годы войны считался и Дмитрий Тихонов. Бывают же такие совпадения! Но дороги их нигде не пересекались.

На открытие памятника дивизии Тихоновы отправились всей семьей в полном составе. Были представлены сразу тремя поколениями: Дмитрий Филаретович с супругой Валентиной Степановной, Александр Дмитриевич, тоже работающий на «Трехгорке», как и его родители, с женой Ниной Васильевной, завучем краснопресненской школы № 96, и младший Тихонов — Андрей, 11 лет, ученик 6 класса. Все трое — дед, сын, внук-копия друг друга. Думается, не только внешне.Сужу по той гамме чувств, что отчетливо читалась на их столь похожих, просветленных лицах во время панихиды по убиенным воинам, которую служил местный священник отец Василий.

Неожиданно Андрей поднялся по гранитным ступеням, ведущим к памятнику, с которого несколько минут назад спало покрывало, и положил букет цветов возле отчеканенных на камне слов «Никто не забыт, ничто не забыто» — надгробной плиты братской могилы. Не знаю, был ли это душевный порыв самого подростка или подсказан ему взрослыми. Но порыв — искренний и чистый — был. И это — главное. Такие мгновения, справедливо называемые высокими, остаются в памяти. И не стираются с годами.

Слова молитвы, подхваченные певчими и усиленные динамиками, разносились далеко окрест — по полям и перелескам России, которую наши отцы и деды спасли от фашистской чумы. Спасли ценою своей жизни. Сколько их лежит в древней и многострадальной смоленской земле? Никто не знает точной цифры. Вечная им память.

На митинге по случаю открытия памятника не было патетики, торжественных речей, помпы. Официоз сумели свести к минимуму. Слава Богу! Возложили венки — «Однополчанам от ветеранов», «От молодежи Красной Пресни», «От ветеранов России». Прогремели залпы орудийного салюта — воинская почесть патриотам, сражавшимся здесь осенью 41-го.

Строг и прост памятник 8-й Краснопресненской дивизии народного ополчения — на расширяющейся кверху стеле факел вечного огня из камня. Автор проекта — Г.В.Курилов, ветеран этой дивизии, победивший в конкурсе. Средства на строительство вносили как сами ополченцы, их дети, даже бывшие солдаты вермахта, о чем упоминала ранее А.И.Рюмина, так и коллективы предприятий и организаций столицы и Московской области, откуда уходили добровольцы, — комбината «Трехгорная мануфактура», МГУ, Московской консерватории, театров Революции, Большого, ученые, писатели. (Их была особая отдельная рота).

— Долго мы ждали этого дня, — сказал академик Г.Г.Черный. — Ведь любой памятник — это не просто символ, а конкретное воплощение прошлого. Обидно было, что подлинная правда о московском ополчении многие годы оставалась фактически мало кому известной. Стену молчания впервые пробил маршал Г.К.Жуков после 20-летия Победы. В своей книге «Воспоминания и размышления» он сказал о высочайшем патриотизме ополченцев, непоколебимой их стойкости и вере в победу,- И чуть помолчав, Горемир Горемирович добавил: — А вообще-то мальчишками мы были — лично я и мои сверстники, — как и вы, ребята, — кивнул он в сторону будущих педагогов и старшеклассников.

Они так проникновенно, с таким глубоким чувством исполняли под звуки своих гитар песни военных лет, что трудно было сдержать слезы и комок подступал к горлу.

Не понимаю, почему у нас любят ругать молодежь? Каких только слов не наслушаешься порой в ее адрес! А она, молодежь, разная. Как и мы сами. Зачем же, право, обобщать? Например, девятиклассники 83-й школы считали для себя за честь поехать с нами. Трое учеников, которых из-за их проступков в поездку не взяли, восприняли это, по словам классного руководителя С.А.Новоселовой, как наказание.

Честное слово, прекрасных юношей и девушек, подростков видели мы на открытии мемориала! Сколько они сделали и продолжают делать, чтобы жива была память о 8-й дивизии, не меркла с годами! Спасибо им за то, что добровольно берут на себя эту нелегкую ношу, за то, что благодаря им не прерывается связь времен.

Нет, не на войну, как писала пресненская газета, отправлялся с Белорусского вокзала 9 октября 1993 года поезд спецназначения к Ельне. В будущее. Да, да, в будущее, ибо его не может быть без памяти о прошлом. Раз есть те, кто не забывает о подвиге своих отцов и дедов в далеком 41 -м, значит, обязательно наступит завтра. Жизнь продолжается.

…В Москву мы вернулись, когда утро только-только наступало. Метро еще не открылось. Ждать целый час троллейбуса не хотелось. Решила добираться домой электричкой до платформы Тестовская вместе с девятиклассниками 83-й школы, что почти напротив моего дома. Одна бы ни за что не рискнула идти по пустынным в столь ранний час улицам. А с такой надежной охраной не страшно.

.. Над почерневшим после танкового обстрела Белым домом, четко вырисовывавшемся перед нами, занимался рассвет. Проглянуло солнце. День обещал быть ясным. И хотя я по натуре, к сожалению, не такой уж оптимист, в светлое будущее России все-таки верю.

…Дважды в год — 9 мая в День Победы и в первую субботу октября в День Памяти — во дворе школы № 83 ярко вспыхивает пламя вечного огня у памятной стелы 8-й Краснопресненской дивизии народного ополчения, замирают, вытянувшись в струнку, мальчишки и девчонки, которым выпала честь нести почетный караул, возлагаются цветы и гирлянды.

В актовом зале звучат стихи и песни военных лет. Удивительно, что ни один литературно-музыкальный монтаж не похож не предыдущий. Наверное, потому что готовится с любовью, а не по обязанности. Учителя этой школы стремятся к тому, чтобы их воспитанники росли «не Иванами, не помнящими родства», а патриотами своего Отечества, знающими его историю, гордящимися подвигами его защитников.

На стенах актового зала — рисунки победителей школьного конкурса на тему «Битва под Москвой». Фронтовики — Юрий Павлович Желтухин и Наталья Максимовна Адлер-делятся с ребятами своими размышлениями о том, что значило для ополченцев любить Родину. Сами они вступали в 8-ю дивизию, будучи первый — десятиклассником, вторая — студенткой исторического факультета Московского Университета. И хотя обоими за годы войны пройден немалый боевой путь, воспоминания об октябре 41-го, пожалуй, одни из самых страшных и горьких, более полувека бередящих душу.

 

… Сквозь даль, через века

я в этот час, с тоской взирая на зарницы, кричу, прошу и умоляю вас:

«Не забывайте нас,

счастливцы!»

 

Буквально взывает Константин Сизых: он начинал воевать в девятнадцать лет- в 8-й Краснопресненской. На очередной День Памяти приехал в Москву с Кубани, где более 30 лет учительствовал в средней школе одной из станиц. Недавно выпустил сборник стихов «Память сердца». Экземпляр книги он вручил Александре Рюминой с дарственной надписью: «Моей однополчанке, санинструктору нашего батальона, нашему председателю Совета ветеранов». Гранаты — как роскошь, Снаряды — на счет. Одна на двоих — трехлинейка.

В этих строчках, по мнению автора предисловия к сборнику «Память сердца», члена Союза писателей России А.Шипулина, — вся трагедия октября сорок первого. Трагедия, подвиг и судьбы ополченцев-пресненцев, их роль в спасении Москвы.

Нас горстка всего лишь Осталась в живых, Воскресших на койках

санбатов.

Три года назад четырнадцати бойцам 8-й дивизии — участникам боев под Ельней вручили в Белом зале московской мэрии медали «За оборону Москвы», которых они должны были бы быть удостоены уже давно. Среди награжденных — их в списке 28 — рядовой 23-го полка, знаменитый драматург Виктор Розов и его боевой однополчанин, до ухода в ополчение четверокурсник исторического факультета МГУ Алексей Шитов, санинструктор 22-го полка Мария Хохлова и рядовые этого же полка Виктор Баранов, поэт Сергей Островой, который, к сожалению, не смог придти из-за нездоровья, как и еще несколько человек. А четверо вообще не дождались восстановления справедливости: за три года, что понадобились на оформление документов, этих людей не стало.

Всякий раз радуюсь, встречая в 83-й школе ветеранов-ополченцев, с некоторыми из которых довелось выезжать и на вахты памяти. Не могу без волнения слушать, пытаясь записывать в блокнот и на диктофон, правдивые, порой очень горькие воспоминания Веры Катаевой, Клавдии Батраевой, Ольги Мусатовой, Владимира Смушковича, Юрия Александрова и многих других. Их мужеством и жизнестойкостью невозможно не восхищаться.

Своим святым долгом считают приходить в 83-ю школу на традиционные встречи, выезжать на вахты памяти и дети не вернувшихся с войны ополченцев: Галина Атаманенко — дочь варщика Сахарорафинадного завода имени Мантулина Бориса Крикуна, Юрий Лурье, создавший в память о своем отце филателистическую коллекцию, удостоенную высших наград на выставках, дочь и сын помощника мастера «Трехгорки» Степана Тронова ,1894 года рождения. Ему — отцу четырех дочерей — так и не довелось увидеть долгожданного сына, появившегося на свет после добровольного, по велению сердца ухода Степана Федоровича на фронт. Бережно хранит письма-треугольники семнадцатилетнего Алексея Кошелки- на, младшего из своих шести братьев, Зинаида Ивановна. Есть еще у нее его фотография — совсем маленькая, для документов. Единственный снимок. Бесконечно дорогой, с которым она старается никогда не расставаться.

По приглашению Совета ветеранов дивизии на День Победы в 83-ю школу приезжал генерал-майор в отставке, заместитель председателя Смоленского областного совета ветеранов войны и труда В.Г.Громов, уроженец тех мест, где самоотверженно сражались ополченцы-пресненцы, неутомимый организатор и активный участник вахт памяти. Он привез в подарок школьникам прекрасно изданную книгу «Внуки о дедах-героях», посвященную 55- й годовщине освобождения города-героя Смоленска от фашистских захватчиков, составленную по материалам литературно-исторической экспедиции «Война в судьбе моей семьи». Ветеранов 8-й Краснопресненской Виктор Григорьевич обрадовал сообщением о том, что их инициатива -направлять новобранцев-призывников из Пресненского района столицы служить в Ельню — получила поддержку Генштаба Министерства обороны России.

— Хочется надеяться, что достигнутая договоренность будет осуществлена, укрепив таким образом преемственность поколений, — отметила Александра Рюмина. — Низкий поклон учащимся и учителям 83-й школы. Пока вы помните павших в боях ополченцев, они живы! А в наших рядах с каждым годом все больше утрат. К сожалению, время неумолимо.

—  От нас с сыновьями — Федору Николаевичу, — сказал мне муж, протягивая перед посадкой в поезд Москва-Смоленск алые гвоздики, бережно упакованные, чтобы не помялись по пути в рюкзаке. — Положишь к памятнику.

— Хорошо. Спасибо, что позаботились.

И снова, как уже много лет подряд, ночной Белорусский вокзал. На электронном табло — приветствие и доброе напутствие отъезжающим на Вахту памяти. Из динамика — щемящие душу песни военного времени и марш «Прощание славянки». С ним отправлялись отсюда солдаты на Великую Отечественную, а потом, после ее окончания, встречали возвращающихся домой победителей.

На открытие стелы Краснопресненской дивизии в селе Уварово выезжали в октябре 1993 года, как я уже писала, около двухсот человек. Для них к поезду Москва-Смоленск были прицеплены пять дополнительных вагонов, которые затем доставили локомотивом до станции Коробец. Впоследствии участникам Вахты памяти, к просьбам которых руководство Московской железной дороги относится с большим вниманием, предоставляли уже три обычных вагона смоленского состава до конечного пункта его назначения, потом — два, один. Едем теперь до станции Сафонове, где уже ждут автобусы и машины воинского гарнизона. Говорят, так короче путь до Ельни. Здесь же иногда к нашей колонне присоединяются на своем транспорте поисковики из вяземского отряда (командир Михаил Акимов). Его бойцам посчастливилось случайно обнаружить сейф 22-го полка дивизии, пролежавший в земле более полувека. Приезжает с подростками из еще одного отряда «Славяне» уже знакомая мне по встречам с поисковиками Сергея Куликова в библиотеке № 269 директор Смоленского областного центра героико-патриотического воспитания и социальной помощи молодежи Н.Г.Куликовских «Долг». В общем внушительным получается состав участников Вахты памяти.

. . .Скромный обелиск с лаконичной надписью под красной звездой — «Вечная память павшим воинам в селе Коробец» — установлен на месте, куда поздней осенью сорок первого года местные жители, старики и дети, тайком, по ночам волокли в деревянных корытах трупы погибших. Оккупанты запретили их хоронить, так как собирались, как объявили, сжечь тела, а пепел отправить в Германию на удобрение полей.

—  Здесь лежат почти в полном составе два батальона нашей дивизии, — убеждена Александра Ивановна Рюмина. — После жесточайшего боя, который пришлось им принять в первых числах октября сорок первого, в живых остались единицы. Тогда погиб и ваш отец, — обращается она к сыну и дочери Степана Тронова. Голос Александры Ивановны дрожит от волнения, но она не позволяет ему овладеть собой и, выпрямившись на костылях, без которых давно уже не обходится, призывает собравшихся — школьников, местных жителей, поисковиков, солдат ельнинской воинской части:

— Прошу вас, не забывайте погибших ополченцев! Поддерживайте в порядке их могилы, ухаживайте за ними, приносите цветы. Пока вы помните павших, они живы!

Рядом с Александрой Ивановной — давний большой друг ополченцев-пресненцев Александр Алферов, учитель истории местной школы, в годы войны — партизан отряда имени Лазо, наводившего ужас на оккупантов Смоленщины.

Как вдумчиво сосредоточенны лица стоящих перед ними ребят! Хочется надеяться, что постоянно звучащий у памятника призыв старших к юным, — «Не забывайте тех, кто ценою своей жизни остановил врага на дальних подступах к столице, защитил честь и свободу своей Родины! Будьте достойны их подвига!», — найдет действенный отклик в сердце Катюши из смоленской деревни и Павлика из Москвы — правнука добровольно ушедшего на фронт работника Силикатного завода с Красной Пресни Григория Ларионова, 1893 года рождения, сражавшегося на этой земле с немецко-фашистскими захватчиками. Не могла не запечатлеть фотоаппаратом этот кадр, реально и зримо отражающий связь времен и поколений.

—  Нас, ветеранов, с каждым годом все меньше и меньше. И какое счастье знать, что есть кому передать эстафету памяти! — говорили Клавдия Ивановна Батраева, Юрий Павлович Желтухин, Серафима Ивановна Кустова. — Много лет назад поклялись мы, ветераны 8-й Краснопресненской: пока будет жив хоть один, приезжать каждый год накануне Дня Победы в Коробец, Уварово, Пирятино, где сражались и полегли бойцы дивизии. Земной поклон вам, родные. Простите нас, что живы мы…

Привычные, казалось бы, слова о памяти, верности долгу, героизму, произносимые на могиле боевых друзей при горящих в руках поминальных свечах, звучат как-то особенно пронзительно. Как и реквием, вдохновенно исполненный на гобое одиннадцатилетним Колей Инкижиновым, лауреатом регионального конкурса молодых музыкантов. «Жалейка плачет», — скажет потрясенная, как и все мы, игрой талантливого мальчика, Александра Ивановна.

С большим чувством и пониманием читали стихи ополченцев — живых и мертвых — Катя Кузнецова и Аня Вортынцева. Обе школьницы, дважды лауреаты московского конкурса юных чтецов, посещают занятия, как и Коля, в гуманитарном клубе «Образование и культура». Вместе со взрослыми — преподавателем русской словесности Верой Владимировной Шалыгиной, руководителем курса тележурналистики Николаем Ивановичем Тарасовым, режиссером Еленой Дмитриевной Дубовой — девочки участвовали в создании фильма «Не можем выкинуть войну» о Вахте памяти ополченцев-пресненцев. На Международном правозащитном кинофестивале «Сталкер» (1999 г.) картина была удостоена двух дипломов: от взрослого жюри — как лучшая документальная, а от детского — «за понимание жизни и истории как связи поколений».

Поражаюсь, как творческому коллективу создателей этой киноленты удалось так верно передать каким-то непостижимым лично для меня образом атмосферу Вахты памяти, когда по-настоящему глубоко ощущаешь и горечь потерь, и радость общения с теми, кто жив.

А мы с тобой живем за всех —

Ушедших в вечное бессмертье.

За всех ребят, которых нет…

Но в майский день мы с ними вместе.

Это будоражит наши души все тот же Константин Сизых, выпустивший сборник «Память сердца».

Весной 2000 года побывать на смоленской земле смогли всего лишь восемь ветеранов. Зато заметно больше было ребят. Причем не только из 83-й, во дворе которой установлена стела дивизии, но и из других пресненских школ, где она формировалась, откуда уходила на фронт, — из 90-й, 105-й, 1926-й, а также, как я уже упоминала, из клуба «Образование и культура» во главе с Верой Владимировной Шалыгиной. Еще работая учителем 83-й школы, которую когда-то сама окончила, она прикипела душой к ополченцам-пресненцам. Ветераны отвечают ей взаимностью, даже избрали, несмотря на ее молодость, членом Совета ветеранов дивизии. А первым заместителем председателя доверили стать Сергею Николаевичу Строганову, в недавнем прошлом — одному из комсомольских вожаков Краснопресненского района. Энергично и настойчиво занимаются Вера Владимировна и Сергей Николаевич подготовкой вахт памяти, отдавая этому ответственному делу много сил и времени. Наверное, нет на Красной Пресне промышленных предприятий, учреждений культуры, из работников которых в июле сорок первого формировалась 8-я Краснопресненская, где бы ни побывали оба с письмом-просьбой о посильной помощи, подписанным депутатом Московской городской Думы Сергеем Гончаровым. Средства на поездку к местам боев в 2000 году выделили комбинат «Трехгорная мануфактура», Хлебозавод № 5 имени Зотова, мелькомбинаты №№ 3,4, НПО «Спектр», заводы «Рассвет», «Пролетарский труд», Сахарорафинадный имени Мантулина, Пресненский машиностроительный и некоторые другие. Огромную корзину цветов прислал театр имени Маяковского, а венок от Московской консерватории возложил к подножию памятника в Уварово доцент одной из ее кафедр, участник Великой Отечественной войны Борис Михайлович Вороханов. Как всегда, большую заботу об удобствах нашего проезда по железной дороге проявили администрация Белорусского вокзала, Московского железнодорожного агентства, а о пребывании на Смоленщине — руководители воинской части, расквартированной в городе Ельне — родине советской гвардии. (Командир — гвардии полковник В.Носарев). Им — особая от участников Вахты памяти благодарность. Не только за прекрасную, без каких-либо сбоев организацию поездки, но также за теплоту и внимание. Посудите сами, даже канистры со свежим березовым соком в каждом, возившем нас автобусе, приготовили: «Пейте, мол, на здоровье!».

До того, как в середине 90-х годов в Ельне обосновалась (после вынужденного перебазирования из Прибалтики) 144-я мотострелковая дивизия, никогда вахты памяти не бывали столь содержательно насыщенными и хорошо организованными. Никогда прежде мы не видели воинские памятники, солдатские обелиски, братские кладбища и могилы в этих краях в столь идеальном состоянии — чистыми, покрашенными, ухоженными. Никогда не ощущали о себе такой заботы. Причем, как мы убедились, это не просто добрая воля отдельных, безусловно, очень хороших людей — офицеров и солдат, а, что гораздо важнее, реальное проявление традиций 144-й мотострелковой дважды орденоносной гвардейской дивизии, отметившей два года назад свое 75-летие.

О ее героической истории, неразрывно связанной со сражениями у озера Хасан, на Бородинском поле, с освобождением Ельни в 1943 году, мы слышали в музеях — местном краеведческом и в дивизионном, — а также на встречах с командованием в Доме культуры военного городка-спутника Ельни. Мы искренне радовались тому, что 144-я дивизия, как отмечалось в выступлениях высших офицеров, одна из лучших в Вооруженных силах России, солдаты из нее не бегут, почитают за честь служить в ее рядах, особенно в полках имени А.Матросова, М.Фрунзе, стремясь стать достойными защитниками своего Отечества. На одной из таких встреч ветераны-ополченцы и выступили с инициативой, чтобы прчзывников-но- вобранцев из Пресненского района Москвы направляли служить именно в 144-ю дивизию. Ее представителей они пригласили участвовать в традиционном ежегодном Дне памяти 8-й стрелковой дивизии народного ополчения — в первую субботу октября — 83-й школе у памятной стелы, и, конечно же, в Дне Победы 9 мая.

Прочные и плодотворные контакты сохранились и с руководством воинской части, оставшейся в Ельне после переформирования 144- й дивизии. Тщательно, до мелочей, была продумана вместе с первым заместителем председателя совета ветеранов 8-й Краснопресненской дивизии Сергеем Строгановым программа Вахты памяти в 2000 году. Учитывая значительно помолодевший состав ее участников, больше времени было уделено мероприятиям военно-патриотического характера.

У памятника в Уварово после традиционного траурного митинга, открытого, как всегда, главой Ельнинской администрации, панихиды, которую отслужил отец Василий, залпов ружейного салюта неожиданно начался …бой. С выстрелами, выносом раненых из огня, захватом огневой точки противника. А потом ребята фотографировались с солдатами, разгоряченными только что разыгранным ими «всамделишным» сражением, пропахшими порохом, с автоматами в руках.

— Молодцы! — похвалил их генерал-майор в отставке Виктор Григорьевич Громов, заместитель председателя Смоленского областного совета ветеранов войны и труда, уроженец здешних мест, давний друг пресненских ополченцев. Не смог он не принять участие в их Вахте памяти, несмотря даже на то, что ему предстояло отправиться вскоре на победном «Поезде мира и согласия» в Берлин в числе 100 ветеранов Великой Отечественной войны.

А какие сюрпризы ждали нас в самой воинской части! Выставка стрелкового оружия, где можно было взять в руки пистолеты, гранатометы, ракетницы и т.д., чему я даже не знаю названия. Посещение огромного ангара боевой техники. Не удержавшись, забыв про свой возраст, забралась и я, вслед за ребятами, на БТР. Представьте, почувствовала себя уверенней, ощутив под ногами надежную броню машины. Знакомство с солдатским бытом в казармах, в том числе и мотострелкового полка, в котором навечно под номером первый зачислен легендарный Александр Матросов, единственного в мире полка, носящего имя рядового, объяснил с гордостью сопровождающий нас офицер.

Без конца щелкая затворами фотоаппаратов, словно боясь упустить что-то важное, торопливо исписывали свои блокноты студенты- историки МГУ. На Вахту памяти они приехали впервые. Возвращались с нее переполненными неизгладимыми впечатлениями. Одно из самых сильных, по их собственному признанию, — встреча с Натальей Максимовной Левиной, ее эмоциональный рассказ-исповедь у пушки, установленной на окраине села Уварово студентами Московского Университета в честь 975-го артполка 8-й дивизии, состоявшего в основном из мехматовцев и историков МГУ.

—  Мне трудно говорить, потому что похороненные здесь для меня — родные, незабываемые. Многих знала еще до войны по МГУ, хотя училась я перед уходом в ополчение на первом курсе, а они на более старших, потом как санинструктор полка. Помню их имена, глаза. Это были изумительные, умнейшие ребята. Патриотизм — самое прекрасное чувство, — убеждена Наталья Максимовна, — заставил их надеть шинели и встать в строй. Конечно, они не обладали профессиональным военным опытом, но сражались самоотверженно. За трое суток октября сорок первого здесь, у этого смоленского села, погибли шесть тысяч человек.

—  Мы воевали под Уваровым вместе с отцом. Я сама добыла себе в бою оружие, поскольку тогда на троих выдавалась всего одна винтовка, — вспоминала Клавдия Ивановна Батраева, награжденная двумя медалями «За отвагу». На прошлогоднюю Вахту памяти она приехала в том костюме, в котором ей предстояло пройти через несколько дней по Красной площади. Совершенно случайно выяснилось, что среди нас есть еще один участник предстоящего Парада Победы в честь ее 55-й годовщины — Борис Михайлович Вороханов, представитель Московской консерватории на Вахте памяти.

—  Сделаю все возможное, — обещал он, — все, что в моих силах, чтобы и наши студенты выезжали на места боев 8-й дивизии народного ополчения, в которую вступили 4 июля 1941 года 250 консерваторцев.

Не скрывая волнения и слез, вспоминали, вспоминали без конца ветераны, как и что тут, на смоленской земле, было тогда в 41-м. Уму непостижимо, как они, пожилые люди, порой с трудом передвигающиеся, в состоянии выдержать столь огромные нагрузки — и физические, и эмоциональные, откуда черпают силы. Впрочем, есть тому объяснение. Это — радость, что приехали не одни, что есть надежная смена — прекрасные ребята, которые учатся понимать, что такое честь, совесть, доброта, что такое Родина. Поддерживает надежда, что их эстафета будет подхвачена.

Не отпускает война ветеранов. Рядом с ними и мы, уже состарившиеся за прошедшие более полувека дети не вернувшихся домой отцов, и нынешнее поколение молодых ощущаем поле огромного эмоционального напряжения, завораживающий дух братства, подлинный дух Победы. Потому, наверное, снова и снова еду я на Вахту памяти.

«Нет, не вычеркнуть войну. Ведь она для поколенья нечто вроде искупленья за себя и за страну». Пожалуй, лучше поэта Давида Самойлова, участника Великой Отечественной, не скажешь.