О ЧЁМ РАССКАЗЫВАЛ КОТЕЛОК

 

Котелок, обыкновенный солдатский котелок, медный или алюминиевый, считался, да так было и на самом деле, самой драгоценной вещью в лагере. Без котелка военнопленный совсем пропадал. В котелок плескали жалкие порции баланды /или кавы/ в него наливали горячую воду /и она была спасением в промозглые осенние дни и в зимнюю стужу!/. В котелке варили картофель, украденный из бунтов, в котелке же мы кипятили бельё, когда нас окончательно заедали вши. Да, котелок был нашим другом и спасителем, от голодной смерти, холода и насекомых!

Но иногда котелок играл и роль летописи, дневника, свидетельствующих о всех невзгодах и страданиях, перене­сённых пленным.

В Рославльсном лагере я сдружился с капитаном артил­лерии т. Грязновым. Высокий, стройный, всегда подтянутый, с хорошим открытым взглядом, он мне очень понравился. С ним можно было часами беседовать на самые различные те­мы, он умел внимательно слушать, а это очень важно. Од­нажды я увидел у него в руках обычный армейский котелок. Но что за диво! Все стенки его были очень красиво разукрашены какими-то вензелями, записями, сделанными калли­графическим почерком, крошечными рисунками. На мой во­просительный взгляд капитан ответил:

— На этом котелке можно увидеть весь мой путь, прой­денный по лагерям. Он расскажет о всех муках, которые я испытал…

И Грязнов, точно книгу, стал «читать» свой котелок. Оказывается, капитан вырос среди граверов, сам прекрасно овладел этим тонким искусством, и хотя у него не было нужных инструментов, но он, смастерив какое-то подобие их, и выцарапывал на блестящей поверхности всё, что ему было нужно.

К этому времени я тоже обзавёлся котелком, правда, не круглым, а плоским. Капитан предложил использовать и его, как дневник, выгравировав на нём все «знаменате­льные» даты моего ранения и плена.

Через три дня, когда он закончил работу свою, я показал котелок генералу Преснякову. Иван Андреевич восхитился мастерством Грязнова.

— Ведь это очень умно придумано! События и факты выветриваются из памяти, записи на бумаге у нас немцы отберут, да и их держать негде и недолговечны они. А это — нас переживёт.

Он был прав, дорогой наш генерал! Через двадцать лет я услышал, что о гибели Ивана Андреевича наши това­рищи узнали по его котелку, расписанному Грязновым.