2011, 23 июля. «Вперёд» г. Сергиев Посад

Ополченцы из Загорска

70 лет назад, в июле 1941 года защищать свою страну отправились те, кому не рассылал повестки военкомат – ополченцы. Пожилые люди и молодые ребята. В первых числах июля Государственный Комитет Обороны постановил провести добровольную мобилизацию трудящихся Москвы и Московской области в дивизии народного ополчения; ставилась задача провести к 7 июля формирование 25 дивизий.

Добровольцы из Подмосковья вливались в состав дивизий, формирующихся в различных районах Москвы. В Книге Памяти имеется информация о том, что Загорский батальон, включающий ополченцев Хотькова и Константинова, был направлен в 8 ДНО Краснопресненского района. История этой дивизии хоть и трагична (она погибла в окружении в октябре 1941 года), но изучена достаточно хорошо – главным образом, потому что среди её воинов было много интеллигенции – студентов и сотрудников МГУ, музыкантов, писателей; выжившие написали подробные воспоминания.

Но не менее полутора сотен ополченцев Загорска и района попали в 9 дивизию народного ополчения, сформированную в Кировском районе Москвы. Почти все они затем служили в 1 (1300) стрелковом полку. Вообще ополченческие дивизии старались формировать так, чтобы в одном батальоне были жители одного города (так в 9 ДНО существовал Подольский батальон), а в одной роте, например, сотрудники одного предприятия.

В судьбе этой дивизии много белых пятен, о ней не написаны книги, но благодаря архивным документам, письмам ополченцев и немногочисленным газетным публикациям стало возможным восстановить её боевой путь. По этому пути от Загорска до Ельни прошли и наши земляки.

Ополченцы собирались в районе Черниговского скита, затем по Карбушинской улице прошли на железнодорожную станцию, в последний раз помахали родным из вагона электрички – и уехали. В Загорск через некоторое время стали приходить от них письма с коротким обратным адресом: сперва полевая почтовая станция № 527 (это ППС штаба 33 армии), почтовый ящик 41, затем, с середины августа, ППС 931.

В Москве дивизия расположилась в здании фабрики «Рот-Фронт» и в нескольких школах Кировского района. Однако пробыли в столице ополченцы всего пару дней: уже ночью 10 июля они отправились в первый поход. Прошли через спящие кварталы Замоскворечья, по Садовому кольцу, вышли на старое Калужское шоссе, а оттуда свернули на село Ново-Архангельское. Этот переход протяжённостью почти 30 км дался многим ополченцам тяжело. На новом месте сразу же начала работу комиссия – нужно было выявить и отправить  назад тех, кто из-за слабого здоровья не смог бы нести службу. Ещё в Москве, как писал родным боец Василий Хлопов, осмотрели всего 15 человек – и всех их отправили домой. Вообще на работе комиссии стоит остановиться подробнее. Моя бабушка часто рассказывала мне, что её отец, Василий Ильинский, ушёл в ополчение, несмотря на язву желудка, потому что надеялся, что война быстро кончится. А потом будто бы писал домой и просил прислать справки, что он болен. Я всегда думала, что это бабушкина фантазия — потому что в двух сохранившихся письмах ничего подобного не было, прадед писал только, что отправил домой справку с места службы — чтобы жена могла получать за него зарплату. Однако мне удалось познакомиться с письмами ополченца той же дивизии, Петра Лясникова – и вот что он пишет жене 15 июля: «Зина, я напрасно не захватил пенсионную книжку и документы по абсцессу. Я был на комиссии, комиссия смотрит на внешний вид — и таков результат». Через месяц, 12 августа: «Зина, я тебе в прошлом письме писал, чтобы прислала мне больничные документы. Но всё бесполезно — есть распоряжение: кто находится на фронтовой полосе, никого не отпускать, независимо от здоровья». И наконец, пересылает записку на листе газеты «Правда» от 26 августа: «Зина, хорошо бы прислала историю болезни заказным письмом».  То есть, немолодой боец (ему 39 лет) три раза (судя только по тем письмам, что дошли до родных) пытался доказать, что он болен и не может продолжать службу. Увы, он так и не смог вернуться домой (Пётр Лясников попал в плен и умер в лагере в 1943 году). Отправляли домой и тех школьников, что ещё несколько дней назад штурмовали военкоматы, требуя записать их в ополчение. Отправляли – да не всех отправили: в письме Владимира Маногова, ученика 9 класса, а в 9 ДНО — связного при штабе батальона: «Здравствуй, мама! Второе письмо я не посылал так долго, потому что каждый день ждал отправки домой, так как был приказ отпускать из ополчения шестнадцатилетних (т. е. кому не исполнилось 17 лет). Всех ребят таких собрали и дали справки на получение паспорта в милиции Кировского района Москвы. Мы пошли до ближайшей жел. дор. станции, но по дороге нас встретил командир дивизии и вернул нас обратно, думая, что у нас были старше 17 лет. Это было 16 июля. Сегодня 19 июля, но пока что ничего не слышно о нашем отправлении. Сегодня выдали обмундирование и приняли воинскую присягу. Постепенно отправляют домой инвалидов и непригодных к воинской службе». Мама тревожится, через месяц сын сообщает: «Ты в каждом письме пишешь мне, чтобы я узнал у командира, к кому обратиться насчёт учеников, которые здесь находятся. Узнавать незачем. Учеников могут отпустить, если на это будет приказ. Если же такого приказа не будет, то заявления об отпуске будут бесполезными, и я тогда останусь служить в армии».

Из села Ново-Арханегльского дивизия снова пошла по Калужскому шоссе в Обнинск, затем через Боровск и Верею прошли в Можайск. Неподалеку от Бородинского поля дивизия вела оборонительные работы, участвовала в строительстве Можайской линии обороны.  Далее – по железной дороге — в Вязьму, затем в Спас-Деменск,  а оттуда немного западнее. С начала августа до середины сентября ополченцы находились на этих рубежах. Из карт Резервного фронта мы можем узнать точное место дислокации: 1 полк занимал деревню Лазинки, 2 полк — Могильное, 3 – Стребки и Нов. Стребки. Здесь дивизия понесла первые потери — после налётов авиации появились раненые и убитые: «Немецкие самолёты бомбят нас крепенько, летают, не стесняются».

Часто можно слышать о том, что ополченческие дивизии были недостаточно подготовлены и плохо вооружены. Это так: к примеру, 6 ДНО участвовала в боях уже в начале августа, спустя лишь месяц с начала формирования. Но 9 дивизии в этом отношении повезло: до конца сентября, то есть целых три месяца, она находились в резерве, бойцы строили укрепления и изучали воинское дело – и многому успели научиться. «Хорошо заучил несколько различных пулемётов, так что, как коснётся меня, то и сам знаешь, что промаху не дам. Такое у меня настроение, что если я не убью на своих глазах врага фашиста, то я не знаю, как тебе пояснить, что со мной после того будет. Живой я в руки врагу не дамся, и помирать даром не буду, так как я дрался в годы гражданской войны, так и в настоящее время буду драться до последней капли крови и лишь до последнего вздоха жизни» — так писал в сентябре другу сорокалетний ополченец Александр Юин. Что касается вооружения, то его действительно не хватало, особенно артиллерии: к примеру, по штату в дивизии должно было быть 30 пушек 76 мм калибра, а в реальности было всего 24, пушек 45 мм не было ни одной.

В сентябре дивизия была доукомплектована за счёт мобилизованных граждан, переведена в 24 армию, переименована в 139 стрелковую дивизию и перестала быть «ополченческой» несмотря на то, что состояла в основном всё из тех же пожилых людей и школьников, которые так и не вернулись в классы к началу учебного года. Ведь это уже была полноценная стрелковая дивизия, в состав которой входили 3 стрелковых полка (1300, 1302 и 1304), 976 артполк, 459 сапёрный батальон, батальон связи, медсанбат, разведрота, авторота. В конце сентября дивизия вышла за Ельню, на передовые позиции и приготовилась сменить довольно долго находившуюся на переднем крае 303 дивизию. Здесь и началось самое ужасное.

Согласно оперативным сводкам 24 армии, ночью с 1 на 2 октября дивизия начала смену частей 303 сд. По воспоминаниям бойцов, 1302 и 1304 полки успели сделать это вовремя, под покровом ночи, а 1300 полк опоздал. При свете дня немцы, занимавшие оборону на возвышенности, увидели большое скопление ополченцев и уничтожили практически весь полк. По всей видимости, большинство тех загорчан, кто попал в 9 дивизию и кого мы сейчас считаем пропавшими без вести, погибли именно в этот день.

А на следующий день началась крупномасштабная немецкая операция «Тайфун», в результате которой в окружении оказались 37 советских дивизий. Нужно отметить, что 139 дивизия сражалась яростно, те немногочисленные данные, что сохранились в архивах, рассказывают о героизме воинов. Так, например, военинженер 2 ранга Самуил Колеснев руководил обороной всего левого фланга дивизии в лесу у деревни Берёзовка. С одной ротой сапёров и 24 курсантами он сдерживал батальон немецких автоматчиков 38 часов, отразил 4 атаки противника. Но немецкие войска прорвали оборону южнее расположения 139 дивизии и стали обходить её с правого фланга. Тогда началось отступление – и остатки дивизии с боями отходили до Вязьмы, а отдельные группы избежавших гибели и плена бойцов выходили из окружения в районе Можайска, Дорохова и Вереи.

Командир 1300 стрелкового полка, Сагит Тазетдинов, пропал без вести 2 октября. Выяснилось в дальнейшем, что он был ранен, попал в плен, но, пройдя через несколько концлагерей, выжил. К сожалению, в его книге воспоминаний «От смерти к жизни» описаны только лагерные мытарства, и нет ни слова о боевом пути 9 дивизии, о гибели его полка. Единственное упоминание о нашем земляке в книге появляется, когда полицай в лагере припоминает Тазетдинову, как тот расстрелял дезертира – «солдата Зайцева, призванного в армию из Мос­ковской области Загорского района».

Собственно, вот так – пленом – закончился короткий боевой путь тех ополченцев 9 дивизии, что не погибли в боях под Ельней.

Из 11, 5 тысяч воинов 139 стрелковой дивизии из окружения вышли всего 1200 человек. Дивизия перестала существовать ещё в середине октября, официально же она была расформирована 27 декабря 1941 года.

Долгое время родные тех, кто ушёл в ополчение и служил в 9 Кировской дивизии, не могли узнать ничего о судьбе воинов. Документы дивизии не поступали на хранение в военные архивы, списки личного состава были уничтожены во время окружения. Но инициативные группы занимались поисками пропавших без вести уже с 60-х годов. Сейчас в Москве живы 5 ветеранов 9 дивизии. Продолжается работа по поиску родственников ополченцев 9 ДНО, по восстановлению списка личного состава – и уже известны имена почти четырёх тысяч воинов. На сайте, посвящённом дивизии https://9dno.ru, собирается по крупицам информация о боевом пути наших земляков.

Ольга Ромашова