Когда, где и как оборвалась жизнь моего отца Федора Слайковского? Где его последнее пристанище? Есть ли могила? Может быть, она на воинском кладбище города Ельни под плитой с лаконичной надписью: “Вечная память народным ополченцам Кировского и Дзержинского районов г. Москвы, павшим в боях под г. Ельней”? А может, в деревне Леоново, где ополченцы стояли насмерть? Сама не знаю, на что я надеялась, впервые отправившись туда самостоятельно лет двадцать назад.

Подарком судьбы считаю встречу с Александрой Ивановной Козырьковой. Несмотря на свой преклонный возраст, она отчетливо помнила мельчайшие подробности того, что тут происходило в октябрьские дни 41 -го. Вместе мы сходили на поле, где однополчане отца стойко держали тогда оборону. Летом на нем растет картофель, цветет лен или колосится рожь.

–  Вот здесь они и полегли, – сказала Александра Ивановна. – Весь склон сплошь был покрыт трупами. Наши-то больно на виду у немцев оказались. Даже окопы вырыть не успели, только-только заняв ночью позиции. И отстреливаться, горемычные, не все могли. Ружьев им не хватало. Никакой защиты. Прямо наповал расстреливали. Ей Богу! Мы, ребятня да бабы, что в своих избах оставались, собственными глазами видели. Не знаю, как сердце у нас выдержало, не разорвалось от боли. Потом еще столько боев у Леоново было! Столько страданий мы натерпелись за войну! Но тот ад кромешный – в октябре 41 -го – мне никогда не забыть.

-Хотите попытаться еще раз узнать подробнее о судьбе отца? – огорошил меня неожиданным вопросом несколько лет назад добрый давний знакомый, полковник в отставке П.Л.Зеленский, непосредственно участвовавший в подготовке Книги Памяти Москвы с самого первого дня и до ее фактического завершения.

-Спрашиваете!!!

– Не стану заранее обнадеживать, но все-таки советую побывать в Научно-информационном центре “Судьба” на Поклонной горе, где многим уже смогли помочь. Говорю не понаслышке, – заверил Павел Леонтьевич, – работаю там сейчас военным консультантом.

Не откладывая дела в долгий ящик, отправилась на Поклонную. Сначала, правда, в Центральный музей Великой Отечественной войны, чтобы посмотреть, как функционирует специальная “Электронная Книга Памяти”. Что это такое? Скажу сразу: совсем не то, что я ожидала. По наивности думала, что нажмешь кнопку и получишь на экране информацию о погибшем, которую навечно – для нынешнего и грядущих поколений – сохраняют современнейшие технические средства.

–  Поймите, – убеждал меня в свое время директор Всесоюзного научно-исследовательского института документоведения и архивного дела (ВНИИДАД), доктор исторических наук А.И.Чугунов, – для того и создаем единый для всей страны (тогда еще СССР. -Н.С.) информационный банк данных, чтобы проследить, изучив самые разные источники, судьбу каждого павшего на войне, с самого ее начала до конца, включая все выпавшие на его долю перипетии – участие в боях, в партизанских отрядах, ранения, возможно, и плен, и побег из него, и даже гибель в концентрационном лагере.

– Даже тех, кто пропал без вести? – сомневалась я.

–  Да, и их тоже, – подтвердил Александр Иванович, подарив мне тем самым надежду узнать, хоть что-то, пусть самую малость, о своем отце.

Планировалось, что с апреля 1993 года Институт сможет предостаявлятъ любой организации, любому лицу информацию, официально заверенную, на красивом бланке, чтобы она могла стать своего рода реликвией – для родственников, односельчан, оставшихся в живых однополчан. Увы! Жизнь распорядилась по-другому. Нет уже страны под названием Советский Союз. Изменился и статус ВНИИИДАДа: он стал Всероссийским. В 1994 году была закончена работа Временного творческого коллектива, созданного во ВНИИДАДе по вводу архивной информации и рассылки по регионам всего бывшего Советского Союза. Вся работа выполнялась при финансовом обеспечении Международной ассоциации фондов мира (бывшего Советского фонда мира), которая профинансировала и разработку так называемого технологического поискового комплекса по обработанной архивной информации трех архивов Министерства обороны: Центрального архива МО РФ (г. Подольск Московской области), Военно-медицинско- 10 архива (Военно-медицинского музея в г.Санкт-Петербург), Архива Военно-морского флота (г. Гатчина Ленинградской области).

В целях сохранения и дальнейшего использования введенных данных был сформирован Центральный банк данных (ЦБД) “Книга Памяти”, в котором имеется 19,7 миллионов сведений. Часть из них (около 8-10%) дублирует информацию на одного и того же военнослужащего из различных архивных источников. Этот уникальный массив сведений может быть использован только специалистами. Нельзя забывать, что обрабатывались списки и записи времен 50-летней давности, сделанные зачастую в боевых условиях, наспех, требующие порой расшифровки с помощью лупы.

В электронную память машин на Поклонной горе введена ограниченная информация, как бы укороченный вариант Центрального банка данных (ЦБД) “Книга Памяти”. На экране монитора в 116-й комнате музея можно в лучшем случае прочитать названные вами фамилию, имя-отчество, год рождения и год гибели интересующего вас человека – и только. Ничего более. Зато это – подтверждение того, что сведения о погибшем или пропавшем без вести имеются. И на том, конечно, спасибо. Но хотелось бы, поверьте, большего. Хуже, если оказывается, что сведений нет. Почему забыт? Кто виноват?

–  Бывают случаи, – поделился дежурный оператор, – когда посетитель просит найти кого-то, называя фамилию. – Да, есть он, – подтверждаю.

-Так это же я, живой!

Боже мой, какой накал страстей бушует на этом клочке музейной площади! Сколько бывает слез и радостных, и горьких. Сколько слов – и благодарных, и обидных, не знаю даже каких больше, доводится выслушивать. Иной раз по 100 человек за день перебывает, и у каждого своя боль, свои проблемы.

Действительно, видела, как были расстроены вошедшие вслед за мной в 116-ю комнату женщины, – их близких не оказалось в электронной Книге Памяти.

–  Как же так? – волновалась дочь К.П.Лацигина. – Ведь имя отца высечено на памятной стеле завода “Серп и молот”.

Сестре И.В.Королева, призванного на фронт Свердловским РВК Москвы и пропавшего без вести, назвали аж шесть его однофамильцев, у которых даже имена и отчества совпадают, но …другой год рождения. Невестке погибшего Н.А.Зубкова сообщить ничего не смогли, так как она не имела необходимых для поиска информации данных.

Безрезультатно пытался уточнить судьбу своего отца Л.Г.Рутенберга, воентехника 1-го ранга, ушедшего на фронт из Москвы в 1941 году и пропавшего без вести, как указано в Книге Памяти, в 1944-м, его сын. Ему хотелось бы знать, на основании каких документов это установлено. Ведь последнее дошедшее до семьи письмо со штампом полевой почты 908 было написано Л .Г.Рутенбергом 17 июня 1942 года. Владимиру Львовичу предложили, как и другим посетителям, заполнить анкету-запрос, которую передадут в Научно-информационный Центр “Судьба”.

–  С какого времени приступил Центр к работе с запросами граждан? – поинтересовалась я у тогдашнего Генерального директора НИЦ “Судьба” А.А.Баранова.

–  С 1994 года. К концу следующего, 1995 года, число поступивших анкет составляло уже почти 25 тысяч.

–  После выхода региональных Книг Памяти обращений в Центр стало, наверное, меньше?

– Скорее, наоборот. Несмотря на большую и кропотливую работу, проведенную редакциями Книг Памяти, в их тексте обнаруживается значительное количество описок и принципиальных ошибок, которые направляют поиск по ложному пути. Так, в Книге Памяти Москвы (т.12 с.273) принадлежность 24-го стрелкового полка, в котором воевал пропавший без вести старшина А.Я.Спекторов, определена к 37-й стрелковой дивизии, входившей в состав Медвежегорской опергруппировки Карельского фронта. А на самом деле он был в 8-й Краснопресненской дивизии народного ополчения, в последующем – 1303-й стрелковый полк 8-й стрелковой дивизии 33-й Армии Западного фронта. И, следовательно, пропал без вести А.Я. Спекторов не в декабре 41-го в Карелии, а в октябре того же года под Ельней, откуда прислал родным последнюю открытку.

В большинстве случаев люди, обращающиеся к нам, не довольствуются скупыми строками мартиролога. Они хотят и вправе знать, когда, где и при каких обстоятельствах погибли их близкие.

–   Вам удается это выяснить?

–  Не всегда. Но иногда удается. Чтобы не быть голословным, приведу примеры. Начну, пожалуй, с прямо-таки удивительного… Имя летчика, Героя Советского Союза Кузьмы Егоровича Селиверстова увековечено на мраморной плите в Зале Боевой славы Музея Победы на Поклонной горе, включено в том 11 Книги Памяти Москвы, но …отсутствовало в Центральном банке данных. Следовательно, его нет и в электронной Книге Памяти, что с удивлением обнаружила его дочь Людмила Кузьминична, приезжавшая в Москву из Иркутской области, где она живет. Л.К.Егорова обратилась в НИЦ “Судьба” с просьбой выяснить место гибели и захоронения отца, так как на такой же запрос в Министерство обороны СССР в 1979 году ей ответили, что эти данные им неизвестны. Между тем, как установили военные консультанты нашего Центра, в Книге Героев Советского Союза (т.2 с.433) помещены фотография Селиверстова, его краткие биографические данные, описание его трудовых (до ухода на службу в армию он работал на строительстве московского метрополитена) и ратных подвигов. Лейтенант К.Е.Селиверстов к августу 1941 года совершил 132 боевых вылета, лично сбил 5 ив группе 2 самолета противника. Погиб в воздушном бою 15.10.1941 г. в районе

г.  Таганрог. Звание Героя Советского Союза присвоено 27.03.1942 г. посмертно. Похоронен в селе Малые Салы Мясниковского района Ростовской области. В селе Большие Салы установлен бюст Героя. Его имя помещено на стеле в г.Туле и у холма Славы возле г. Плавска, откуда он родом.

Не нашла сведений о своем брате рядовом В.И. Покоеве его сестра, имеющая официальное извещение о его гибели в марте 1943 года предположительно в районе г. Орла. Она просила включить данные брата в Книгу Памяти и установить адрес его захоронения. В результате почти полугодовой поисково-исследовательской работы выяснилось, что рядовой В. И. Покоев погиб 1 марта 1943 года у

д. Лубомево Михайловского (ныне Железногорского) района Курской области. Он внесен дополнительно в Книгу Памяти по Приморскому краю – месту его призыва.

Дочери интенданта 1 ранга В.П.Карачевского также смогли сообщить, что ее отец погиб не в августе 1943 года, как считалось по данным ЦБД, а умер 17 мая 1942 года в эвакогоспитале № 1430 и похоронен в г. Кувшиново Тверской области в братской могиле № 1.

– Почему все-таки возникают ошибки?

Однозначно не ответишь. Причин – уйма, причем самых разных. В уникальный по своим возможностям Центральный банк данных введена колоссальная информация, но не всегда достаточно полная и достоверная. Так, проведенная Центром, по просьбе Совета ветеранов одного из артиллерийских полков, выборка сведений о погибших и пропавших без вести однополчанах показала, что из 196 воинов, учтенных в ЦБД, 34 оказались живы после войны (на некоторых из них было по 3-4 дублирующих донесения о гибели), а 20 не вернувшихся с войны, что подтверждается документами, наоборот, не были учтены.

К сожалению, сведения из архивных дел ЦАМО о безвозвратных потерях офицерского состава содержали больше информации о месте выбытия, чем о рождении и призыве, поэтому зачастую о погибших (пропавших без вести) офицерах известно намного меньше, чем о солдатах и сержантах. Это затрудняет работу по уточнению их судеб, особенно если имеется много однофамильцев.

По существу “мертвым грузом” лежат в историко-мемориальном отделе Генштаба МО сводные данные по паспортизации воинских захоронений, проведенной в 1989-1994 гг., в том числе и списки захороненных.

И по сей день остаются не переведенными на русский язык часть трофейных данных о военнопленных, переданных нашей стране еще ФРГ. Естественно, не попали они и в ЦДБ. Значит, тоже не могут быть использованы.

Выявлены не все сведения о партизанах, бойцах истребительных батальонов. К сожалению, не зарегистрированы официально в архивных документах ЦАМО все данные следопытов-поисковиков о найденных ими на местах боев и опознанных по медальонам-“смертникам” воинах.

Крайне мало известно об ополченцах, документы которых были утрачены или уничтожены в ходе боевых действий.

–  Значит, нам, родным ополченцев, так никогда и не узнать их судьбы?

– Кое-какая надежда все-таки остается, особенно если известен номер полевой почты или воинской части. Сопоставление сведений из различных архивов, фондов (дел), документов, предоставленных родственниками, советами ветеранов, следопытами-поисковиками, анализ боевой обстановки в рассматриваемый период позволяют определить время, вероятные районы и возможные обстоятельства гибели воинов, числящихся пропавшими без вести. Ответы Центра носят информационный характер (определенность выводов в каждом отдельном случае зависит от наличия исходных данных) и ни в коем случае не подменяют собой официальные документы. В наших ответax в обязательном порядке содержится архивный шифр (опись, дело, лист), позволяющий обратиться в соответствующий архив и получить необходимую официальную справку. Это очень важно, так как на запись в Книге Памяти не сошлешься: там нет ссылки на документы. Кроме того, в ответах Центра даются адреса советов ветеранов соединений (частей), чтобы автор поступившей к нам анкеты-запроса мог с ними связаться и продолжить общение с однополчанами.

Надо понимать, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих?

Ну, зачем же так пессимистично? Все-таки за прошедшие годы немало сделано по уточнению (установлению) судеб миллионов пропавших без вести. Эта работа и сейчас продолжается. Правда, не такими темпами, как хотелось бы.

– Что же мешает?

–   Банальная по нынешним временам причина – отсутствие средств. С 1995 года Международная ассоциация фондов мира, сбережения которой закончились, прекратила нас финансировать. Существуем за счет выполнения договорных проектов. Например, подготовили Книги Памяти пограничников, Федеральной службы безопасности, республик Туркмения, Киргизия и т.д. У государства ни копейки не берем. Всю работу по заявкам граждан Центр проводит на безвозмездной основе. Его сотрудники считают это своим гражданским и патриотическим долгом. Но на голом энтузиазме, как известно, далеко не уедешь. Для начала надо возместить уже произведенные Центром расходы и образовать задел на будущее. Нужна еще одна быстродействующая ЭВМ.

Центром подготовлены и отправлены тысячи ответов на индивидуальные и групповые запросы. И все-таки это – капля в море. Тысячи людей стоят в очереди. Наверное, самой необычной очереди на свете.

.. .Дождемся ли мы ответа, учитывая преклонный возраст многих из нас, родных и близких погибших? Поможет ли нам НИЦ “Судьба”? Говорят, правда: пока жив человек -жива и надежда. Вот ведь повезло же моей землячке -москвичке С. А Волковой, отец которой, как и мой, пропал без вести в октябре 41-го, узнать, благодаря работникам Центра, что политрук А. Я. Волков скончался от ран в медсанбате 451-й Карачевской стрелковой дивизии и похоронен в деревне Окороково Ржевского района Тверской области. Больше не придется страдать Светлане Александровне от неизвестности о судьбе отца. Есть куда принести ему цветы. Где преклонить колени в знак памяти.

–  Меня волнует, не может не волновать, – поделился однажды со мною не дающими, чувствовалось, покоя мыслями генерал-майор В.М.Иванов, – что остаются неизвестными имена многих и многих из тех, кто заплатил страшную цену за Победу, а их кости до сих пор – с сороковых годов! – лежат на полях боев, по моим подсчетам, в 22 областях страны. Это – позор России! Мы теряем авторитет государства. Проблема требует серьезного правительственного решения. Может быть, создания единого мемориального комитета – на голом энтузиазме общественников-поисковиков далеко не уедешь. Может быть, формирования отрядов альтернативной служ- бы в войсках, которым будет поручено по-человечески предать земле останки солдат Великой Отечественной.

И писатель-фронтовик Евгений Носов тоже убежден в том, что, если бы принцип “никто не забыт” выполнялся неукоснительно, “то теперь, по прошествии полувека, не валялись бы по лесам и топям истлевшие костяки, которые и поныне исчисляются тысячами… Не расписываемся ли тем самым в своем кощунстве и неуважении к тем, кого так ждали домой и еще долгие годы с надеждой поглядывали за околицу”. По мнению писателя, высказанному им в интервью одной из популярных российских газет в связи с присуждением ему литературной премии Александра Солженицына, во всех христианских армиях, в том числе и в старой русской, проблемами захоронения павших занимались священники. “У них это получалось лучше, надежнее и, так сказать, ритуальней, чем у политруков, – считает Евгений Носов. – И потому организацию поисков и предание земле воинских останков следовало бы передать, раз так уж велит время, под узаконенный патронаж православной церкви, а не возлагать это на плечи и совесть школьников и подростков”.

Несколько лет подряд выезжали вместе с ветеранами-ополченцами 9-й Кировской дивизии на места их боев под Ельней в 41-м году бойцы поискового отряда “Память”, возглавляемого энтузиастом Сергеем Куликовым. Более двадцати безымянных солдатских могил установлено ими у смоленской деревни Озеренск. Местные жители рассказывали, что вскоре после войны тракторист Костя наотрез отказался вспахивать эту священную землю, обильно попитую солдатской кровью. Даже угроза исключения из колхоза на него не подействовала. Собрал свои вещички и вообще уехал из родных мест. А на нетронутом плугом поле растет березовая роща, которую до сих пор зовут Костиной. У нее давно статус заповедной зоны, которого добился Совет ветеранов 9-й Кировской дивизии.

Сколько кубометров земли перелопатили за прошедшие годы поисковики Сергея Куликова! Просеивали ее буквально сквозь пальцы, чтобы не прозевать маленький медальон – “смертник”, как называли его в войну, – который содержит на бумажном вкладыше информацию о солдате: имя, фамилию, адрес родных. Чаще всего записи от времени выцвели. Далеко не всегда удается их расшифровать. Хорошо, что помогают в этом специалисты из научно-технического управления бывшего КГБ. Однажды удалось откопать сразу три черных эбонитовых цилиндрика. Два – с вкладышами, третий – пустой. Суеверные люди остерегались заполнять “смертник”, считая, что тогда тебя обязательно убьют. По одному из найденных поисковиками адресов (сколько сил и времени на это ушло!) дверь открыла немолодая уже женщина. Выслушала сбивчиво-взволнованный рассказ Сергея Скуматенко и, едва взглянув на его бесценную находку, сказала, не сумев скрыть раздражения: “Зачем мне ворошить старое? Давно другую семью имею. Не все ли равно, где прах человека, которого уже не вернешь?”. Согласитесь, в этом случае напрасны все рассуждения о том, что без прошлого нет будущего.

Поисковики говорят, что нередко в их адрес звучат обидные реплики: “Хватит, мол, копаться в костях, делом бы лучше занялись”. И это о предании земле останков тех, кто сложил голову за Родину, но не нашел упокоения до сих пор, все еще не похоронен по-людски. Более того, страшную картину пришлось увидеть нам, группе ветеранов и родственников ополченцев, представителей молодежи Москворецкого района, когда приехали в Костину рощу после торжественного митинга в Ельне в честь Дня Победы 9 мая 1991 года. Рядом с оградами и памятными знаками, установленными поисковиками на могилах воинов, были выкопаны ямы (следы проб), повалены деревья и кустарник, снят дерн, прямо наверх выброшены черепа, челюсти с явно вырванными коронками. Отчетливо было видно, что все эта варварские действия совершены всего день-два назад, так как следы трактора со скребком оставались еще совсем свежими. В общем, основательно “поработали” те, кого зовут “черными следопытами”. Откуда только берутся такие подонки? Не пришельцы же из космоса! Наши соотечественники. Живут среди нас. Значит, мы не сумели пока в своей стране разбудить память всех людей, достучаться до их сердец, воззвать к совести. Не сумели создать в обществе атмосферу личной заинтересованности каждого в том, чтоб прекрасный лозунг “Никто не забыт, ничто не забыто”, излишне часто и громогласно прежде провозглашаемый, наполнить конкретным держанием. Патриоты-поисковики своим святым трудом замаливают по сути наш общий грех. В то время, как власть предержащие проявляют к павшим защитникам Отечества поразительное равнодушие поисковики делают свое дело – без громких речей и суеты. Про хоронят солдатские кости. Работают не за наживу, по существу На общественных началах. Деньги, которые должны выделяться в соответствии с Законом РФ “Об увековечении памяти погибших при щите Отечества”, подписанным Б.Ельциным еще в 1993 году, не доходят, как обычно, по назначению.

Награда для поисковиков – благодарность людей. Каким по

сением стала, например, встреча с дочерью и внучкой (совсем уже взрослой) Кузьмы Жукова! Ему принадлежал один из трех найденных ими медальонов, о которых здесь шла уже речь. Родные Кузьмы Жукова, 1890 года рождения, считали, что он погиб под Наро-Фоминском, откуда пришло его единственное фронтовое письмо от 19 августа 1941 года. Оказывается, он принял свой последний бой на смоленской земле, у деревни Леоново. Только через пятьдесят лет смогли поклониться праху отца и деда его близкие, положить цветы на его могилу в деревянной ограде с маленькой пятиконечной звездой. Счастливые! У меня такой возможности до сих пор, увы, нет.

С нетерпением ловлю каждую весточку о работе поисковиков, многих из которых знаю уже не один год. Заканчивает мехмат МГУ бывший учащийся ПТУ Константин Костюхин. Стал главой семьи его однокашник Герман Клочков, считавшийся когда-то трудным подростком. Сын командира отряда – Коля Куликов, с самых малых лет сопровождавший отца в выездах на Смоленщину, – тоже уже студент-первокурсник.

– Поисковики из отряда Сергея Куликова хотят поздравить ветеранов-кировчан, а также родственников ополченцев с Днем защитника Отечества. Ждем и вас с сестрой, – пригласила как-то Л .В.Попова, заведовавшая раньше Москворецким историко-краеведческим музеем, в одночасье ликвидированным почти десять лет назад. Сейчас она – директор библиотеки № 269, где бережно сохраняется и продолжает “работать” спасенная ею от уничтожения экспозиция 9-й Кировской дивизии.

–  Захватите с собой, пожалуйста, если не трудно, трехтомник “Живая память”, – попросила Людмила Муратовна. – К нам он так и не поступил из бибколлектора. Хочется познакомить участников встречи с изданием, на титуле которого стоят слова: “Великая Отечественная: правда о войне”, в том числе с опубликованным в нем вашим очерком “Помните сыновья” о поисках однополчан своего отца, их близких, об открытии монумента погибшим под Ельней.

–  Пятьдесят пять лет я знал, что мой отец пропал без вести, и вдруг весточка от него, считай, с того света, – голос немолодого уже человека прерывается от волнения. – Поймите мои чувства!.. Я сам не свой… Большущее спасибо вам, ребята! – Сын Ивана Михайловича Курилина, солдатский медальон которого вместе с еще несколькими “смертниками”-черными эбонитовыми цилиндриками с бумажной запиской внутри был найден при раскопках у смоленской деревни Глотовка благодарил со слезами на глазах поисковиков Сергея Куликова на встрече в библиотеке.

Ловлю себя на том, что с завистью смотрю на родственников Ивана Ильича Тарасова (дочь Вера), Алексея Николаевича Кужданова (внучка Ирина), Анатолия Алексеевича Мотыгина (дочь Татьяна), место гибели которых тоже стало наконец известно. Имена погибших внесены в Книгу Памяти Москвы.

Мне же так и не удалось, сколько ни пыталась, прояснить, хоть чуточку, судьбу отца. Оптимист по натуре, во фронтовом письме от 29 сентября 41 -го он вдруг неожиданно написал жене – моей матери:”… не знаю, что меня ждет впереди. Может быть, и не увидимся после (ведь знаешь, где нахожусь)”.

– Тем, кто узнал, что их близкие погибли в бою 6 октября 1941 года, повезло. Теперь они не будут считаться пропавшими без вести. Повезло потому, что у нас, во Всероссийском объединении поисковых отрядов, – сказала его представитель Галина Смирнова, – несколько миллионов запросов от родных и очень редки случаи, когда мы можем вручить им последнюю весточку от тех, кого уже давно нет на свете. Погибших не вернешь, но матерям, близким нужно знать об их судьбе, нужно, чтобы было место, куда можно принести свою боль.

Сообща смотрим фотоальбом и слайды, где запечатлены нелегкие будни поисковиков: извлечение останков павших воинов и торжественное их захоронение, нередко с участием нынешних воинских подразделений, освящение могил служителем близлежащей церкви, установление памятного знака или обелиска.

Проникновенно говорила о значении поисковой работы еще одна участница нашей тогдашней встречи в библиотеке – директор Смоленского областного Центра героико-патриотического воспитания и социальной помощи молодежи “Долг” Нина Германовна Куликовских. По ее мнению, не существует единого, универсального средства воспитания в молодом человеке настоящего гражданина, любящего свою Родину. Не ту, которая сытая и богатая, а ту, в которой родился, где корни твоего народа, который будет бороться за ее возрождение. Работая в поисковом отряде, подросток приобретав опыт любви к Отечеству. Это вовсе не значит, что он сможет логично изложить свою точку зрения на вопросы гражданского долга, интернационализма, истории войны и т.п. Как правило, поисковики это ребята, которые не умеют хорошо и складно говорить. Гораздо важнее, что они умеют чувствовать, “работать над своей душой”

(слова Л.Н.Толстого).

– Поисковая работа – не только раскопки и захоронения – это и замечательные посиделки у костра, и дети, которые приучаются к хорошему делу, начинают познавать, что такое добро, – подчеркнула в своем выступлении Нина Германовна. – Это, в конце концов, тяжелейший физический и моральный труд.

Мне довелось познакомиться с отчетом поискового отряда (командир С.В.Куликов) о выездах на места боев в 2000 году. Приведу лишь несколько сообщений из этого объемистого документа. “Время проведения работ-с 3 по 7 мая 2000 г. Место-Смоленская область, Сычевский район, деревня Попсуево. Проделанная работа – найдены останки восьми советских бойцов и один именной медальон. Недалеко от Сычевки сделано временное захоронение”. Во время выезда с 8 по 15 июля в тот же Сычевский район, но под деревню Подосиновка вскрыты три воронки, где оказались останки около двухсот человек (34, 97,60), найдены и прочитаны гри медальона и медаль “За отвагу”. По номеру 108099 удалось выяснить ее принадлежность Бальшникову Лопсону Данзановичу, 1904 года рождения. Младший сержант, наводчик минометной батареи 1326-го стрелкового полка 415-й стрелковой дивизии был родом из деревни Зупмурин Горовского сельсовета Тункинского района Бурято-Монгольской АССР. Трудно сейчас сказать, знали ли родные отважного солдата о полученной им награде. Разыскать их и вручить ее прямым наследникам погибшего поисковики считают своим долгом. По единодушному мнению ребят, особенно успешно умеет находить адресатов Сергей Александров – энтузиаст, беззаветно преданный общему делу. Хочется верить, что о его настойчивость и на сей раз не останется безрезультатной.

P.S. В процессе подготовки книжки “Вспомним всех поименно” выяснилось, что НИЦ “Судьба” уже не существует. Комплекс работ с ЦБД “Книга Памяти” по обслуживанию писем и заявок граждан не только России, но и стран ближнего и дальнего зарубежья принял не себя созданный Фонд (некоммерческая организация) “Народная помять”. Возглавляет эту организацию Надежда Александровна Пивоварова. Фамилия показалась знакомой. Действительно, в одном из своих старых блокнотов нашла запись беседы с нею, состо- явшейся ровно десять лет назад, в 1991-м году. Тогда во Всесоюзном институте документоведения и архивного дела (ВНИИДАД) только только начиналось создание автоматизированного банка данных на павших в Великой Отечественной войне. Надежда Александров- на в качестве заведующей производством стояла у самых истоков этой огромной и ответственнейшей работы. Совершенно никому незнакомой в те годы. Делать все приходилось буквально с нуля. “Перелопачивали” сотни тысяч первоисточников – из Центрального архива Министерства обороны бывшего СССР в Подольске, из Военно-медицинского музея в Санкт-Петербурге (умершие от ран в госпиталях), из ЦГАОРа в Москве, где по докладу о военнопленных выявляли погибших в концлагерях. Вводили в банк данных дела военных комиссариатов, их ответы, даже в послевоенные годы, на запросы о тех, кто не вернулся. Занимались сверкой всех поименных списков, рассылая распечатки для проверки на места. Поразило, с каким энтузиазмом трудился коллектив ученых, специалистов.

– Многие не верят в успех нашего труда, – неожиданно заметила тогда Н.А.Пивоварова, – но мы просто не имеем права не довести его до конца.

Удалось ли?! Ответ на это вопрос я и хотела получить на состоявшейся встрече с Надеждой Александровной. Она рассказала, что электронная “Книга Памяти” пополнена 860 новыми и уточненными записями. Сотрудники Фонда благодарны родственникам, которые помогают поиску тем, что сохранили документы, письма, переписку. Благодарны за терпение и выдержку в процессе долговременного поиска. Теперь уже 54 тысячи заявок от граждан трех поколений дожидаются в Фонде “Народная Память” своей очереди! Камень преткновения, как всегда, – финансирование. Оборудование морально устарело. Необходимо иметь не менее 1,5-2 миллионов рублей в год в течение 4-5 лет. Где их взять?

Может быть, положение изменится в связи с принятой в конце февраля 2001 года государственной программой “Патриотическое воспитание граждан РФ”? На нее выделено, как сообщалось в печати, 177,95 млн. рублей. Хочется надеяться, что нас ожидают серьезные положительные сдвиги как в целом по сохранению памяти о тех, кто не вернулся с войны, так, в частности, и по организации поисковой работы. Пора наконец претворить в жизнь хорошо всем известное высказывание о том, что война не закончена, пока не захоронен достойно последний солдат.